Перекрестки

Джонатан Франзен пишет большие книги о маленьких жизнях. Его герои родом не из Нью-Йорка или Лос-Анджелеса, и даже не из Бостона или Миннеаполиса, а с окраин маргинальных городов. В соответствии с его приверженностью к местному, его последний роман «Перекрестки» является лишь первой частью трилогии с довольно грандиозным названием «Ключ ко всем мифологиям», действие которого разворачивается в городке Нью-Проспект, за пределами Чикаго.

На самом деле, реальная область творчества Франзена очерчена еще более узко. Его истинная территория — это тихо распадающееся домашнее хозяйство, и его самый всепоглощающий интерес — это экзистенциальное бедствие.

Вы можете проснуться ночью и понять, что вы одиноки в своем браке, или что вам нужно подумать о том, что ваш уровень потребления делает с планетой, но на следующий день у вас есть миллион мелочей, которые нужно сделать, а послезавтра у вас есть еще миллион дел. Пока нет конца мелочам, вам никогда не придется останавливаться и сталкиваться с более серьезными вопросами.

В «Перекрестках» Франзен беззастенчиво относится к драмам с человеческим измерением — драмам, которые разыгрываются снова и снова в каждом последующем поколении. Он переосмысливает свою неизменную тему в новых вневременных, даже религиозных терминах. «Мой вопрос в том, сможем ли мы когда-нибудь избавиться от своего эгоизма», — размышляет 15-летняя Перри, не по годам развитый третий ребенок Хильдебрандтов.

Самый всепоглощающий интерес Франзена — это экзистенциальный стресс, который так часто возникает в распадающемся домашнем хозяйстве.

«Перекрестки» — это отказ от пустой экспансивности почти на всех фронтах. Его главные герои не могли быть менее гламурными, его интриги — менее международными. Его действие сосредоточено в разрушающемся сообществе, его фокус сосредоточен на повседневных взаимных обвинениях семьи. Хотя ставки в нем высоки, с точки зрения психологии, его основное затруднительное положение скромно и эмоционально. Здесь мы задаемся вопросом не о том, вымрет ли какой-либо вид птиц, а о том, сможет ли кто-нибудь из Хильдебрандтов избавиться от своего эгоизма и проявить хоть какую-то доброту. Давний знаток мужской близорукости, Франзен более остро и безжалостно, чем когда-либо, изображает Расса, чьи моральные колебания он отслеживает в своем близком и беспощадном повествовании от третьего лица. Внешне добродетельный, но внутренне жалеющий себя, прогрессивный в принципе, но регрессивный на практике, Расс склонен к провалам эмпатии. Ему особенно трудно поверить, что у женщин есть внутренняя жизнь. Поскольку он занимается раскаянием, Расс не может избежать уверенности в том, что он грешник, но в то же время он настолько склонен к самовосхвалению, что находит способ насладиться даже своим моральным разложением.